Шахов, ответив на приветствие, остался стоять.

— У нас тут возник небольшой теоретический спор, помоги разрешить.

Я невольно посмотрел на председателя совета и снова встретил его оценивающий, тяжелый, без тени усмешки взгляд.

— Что, по-вашему, представляет собой Демон? — спросил он негромко.

— Зону активного поглощения энергии… — начал я и остановился, уловив недовольный взгляд Ромашина.

— Да-да, зону поглощения энергии. Это физика, принцип действия, одного из его свойств. А глубже?

— Есть предположение, что это объект «Зеро», найденный в континентальных породах Луны около двухсот лет назад фирмой «Демоны мрака». К сожалению, многие документы архива лаборатории «Суперхомо» безнадежно утрачены и уточнить…

Снова нетерпеливый кивок Ромашина. Что это он так нервничает? Из-за моей недогадливости? Чего я не вижу, что видит он?.. Демон… объект «Зеро»… следы магия, не встречающегося в Галактике… чужой объект…

— Мы вышли на контакт с чужим разумом, — сказал я медленно. — Это имеется в виду?

— Жестче: это начало агрессии!

Я невольно хмыкнул.

— Скорее это контакт-конфликт типа «Слон в посудной лавке» — по терминологии специалистов Института внеземных культур. Хотя лично я думаю, что Демон не является ни автоматическим зондом, ни аппаратом с разумными существами, много неувязок, алогичностей, странных следов, ведущих к мистическому «не может быть!».

— Но, следуя вашей логике, контакт с ним сто с лишним лет назад уже был установлен.

— Не контакт — захват. Демона захватили, посадили в бункер, откуда он и вырвался спустя столетие.

— Нонсенс! Если Демон так могуч, то почему дал себя захватить? А если он не готовит агрессию, то почему не вступает в контакт с нами после своего освобождения?

— Он обиделся, — сказал Ромашин серьезно.

— Скорее всего он уже контактирует с кем-то из людей. Например, с Зо Ли… Это очень необычайный объект, очень, он страшно далек от всего земного… и близок одновременно.

— Не понял, поясните.

— То, с какой легкостью он перекраивает природу и строит в точках своего выхода жуткие сооружения, граничит с волшебством. А волшебство, как известно, атрибут земных сказок.

— Не вижу связи… — Шахов замолчал и задумался. — Впрочем, я готов поверить и в волшебство, которое всегда отражало степень человеческого незнания законов природы. Но вы говорите, что возраст объекта «Зеро» — около трех миллиардов лет! Никакой автомат не может работать так долго, сохраняя оперативную память.

— Много мы знаем о возможностях разума, существовавшего столько лет назад, — философски заметил Филипп. — А что, Ян, вдруг наш Демон действительно злой волшебник?

Шахов угрюмо улыбнулся.

— Вы неисправимы, простите. Веселого тут, конечно, мало. Контакт с Демоном может плохо кончиться, если даже он просто «сумасшедший робот», пролежавший забытым или законсервированным столько лет. Во что я не верю. Филипп прав, мы действительно не знаем возможностей разума, облик которого даже представить невозможно. Меня насторожило, что вы так легко рассуждаете об этом. Представьте, что Демон в самом деле робот и этот ваш Зо Ли может в какой-то степени управлять им. Новый Аладдин! Какое зло он причинит завтра? Сегодня? Через час? Из Америки Демон шел через Атлантику довольно мирно, океан не завален так, как материки. Но в Европе десятки заводов, энергостанций, тайм-фагов, городов и поселков! Взрыв одного тайм-фага, работающего на дальний космос, взроет материк на глубину в десять километров! Вы представляете последствия такого «контакта»?!

Ромашин молчал, постукивая по столу костяшками пальцев. Я боролся с болью в затылке и думал о том, что Демон — моя последняя работа в должности начальника отдела безопасности.

— Мы готовы дать «шторм» по земному сектору, — сказал наконец директор УАСС. — В любое время. Но при существующих обстоятельствах он будет неэффективен и чреват паникой в районах его применения.

— Боюсь, «шторм» по сектору — слабая мера, — покачал головой Шахов. — Необходима тревога по всему управлению.

— Рано, — упрямо сказал Ромашин.

— Не оказалось бы поздно. Завтра я соберу экстренное совещание Совета безопасности по этому вопросу. Будьте готовы доложить о принятых мерах.

— Я могу идти? — спросил я в пространство.

Оба посмотрели на меня.

— До свидания, — сказал Шахов.

В кабинете я снова принял витальгин и стал ждать звонка Игната. А через несколько минут позвонил Гриффитс:

— Ты один?

— Один, — буркнул я. — Ближе к делу. Что-нибудь стряслось? В последнее время ты звонишь только с плохими новостями.

— Увы, стряслось. Кто-то проник в подземелья лаборатории и выкрал из «Сейфа» всю уцелевшую документацию, как расшифрованную, так и необработанную.

Мне стало жарко, голова заболела сильней.

— Постой, постой, там же наши посты, они не могли пропустить…

Гриффитс поморщился.

— Не знаю, твой инспектор разбирается сейчас в деталях. Документы исчезли, кроме тех, что мы успели забрать в «Аид». Я там был буквально за час до похищения, эксперты как раз успели расшифровать еще один документ, где сказано, что Демон реагирует на биополе, человеческие эмоции, причем на отрицательные — реакция разрушения, на положительные — реакция созидания или что-то в этом роде. Короче, у него две программы. Это все, что я помню.

Я потрогал голову, говорить было трудно, казалось, голова стала в два раза больше, я боялся потерять сознание.

— Почему вы не забрали контейнеры в свои лаборатории?

— Потому что они нетранспортабельны, кассеты записей и бумажные документы рассыпаются от любого сотрясения. Ну все, до связи, с Ромашиным разговаривай сам, я боюсь.

Гриффитс отключил канал, а я остался сидеть с ощущением своей полной непригодности к работе.

Игнат отпустил меня поздно ночью. Прежде чем покинуть отдел, я позвонил Алене, разбудил ее, конечно, и лишь потом сообразил, что уже действительно поздно.

— Ты что, не мог позвонить утром? — спросила заспанная Алена, стоя перед виомом в одном пеньюаре.

— Ага, — сказал я, балдея, потом спохватился. — Извини, Аленыч, совсем плохой стал, заработался. Ты уже, наверное, спала?

— Какой сон в три часа ночи? Откуда ты свалился?

— Из управления. У нас тут, понимаешь, сложная операция намечается, вот и звоню, чтобы предупредить: завтра я могу не успеть к шести.